Полное новаторство
Первое, что отмечают все собеседники: с приходом Кропачева началось разрушение университетских традиций, прежде всего в сфере автономии факультетов.
Второе: ректор ведет политику «оптимизации» и максимальной экономии на преподавателях.
«Кропачев сделал все, чтобы лишить факультеты и кафедры самостоятельности в финансово-хозяйственных вопросах, — рассказывает С., выпускник истфака и преподаватель одного из гуманитарных факультетов СПбГУ. — Все вопросы распоряжения финансами, ремонта, международного обмена, платы за обучение и прочих практических задач теперь решает не факультет, а специальные кропачевские службы, которые, как правило, состоят из юристов, плохо понимающих специфику образовательного процесса как такового. Отсюда чрезмерная бюрократизация: любое начинание, любое самое незначительное мероприятие теперь нуждается в огромном количестве согласований».
Другой эффективный механизм контроля сотрудников — оплата труда. Очень маленькие, чуть выше МРОТ, зарплаты плюс ежемесячные премии, составляющие основную часть оклада. Например, зарплата, о словам собеседника «Ридуса», может составлять 7 тысяч рублей, а премия — 30 тысяч. Премия каждый месяц утверждается заново: выдать ее или не выдать — зависит от воли начальства.
«Еще один метод управления коллективом — трудовые контракты, которые теперь заключаются на 1−2 года, — добавляет еще один преподаватель, К., после аспирантуры оставшийся работать на истфаке. — Контракт запросто могут не продлить».
Бывают ситуации и хуже: не так давно вынужден был уйти на пенсию Алексей Егоров, ведущий в России исследователь Древнего Рима — и теперь специалистов по Риму на кафедре античности просто нет.
«Традиции широкой автономии факультетов сохранялись в СПбГУ, как ни удивительно, даже в сталинские годы, — рассказывает Максим Жих, выпускник истфака, заместитель редактора журнала „Исторический формат“. — Но при Кропачеве все рухнуло. Большинство факультетов он преобразовал в „институты“: например, исторический факультет стал Институтом Истории. По сути ничего не изменилось: однако факультет, ставший „институтом“, возглавляет уже не выбранный ученым советом декан, а назначенный директор».
Директором истфака стал Абдулла Даудов, специализирующийся на изучении Чечни ХХ века.
Абдулла Хамидович Даудов
По словам моих собеседников, «человек спокойный, не злой, но берет под козырек в ответ на все, даже самые вздорные распоряжения ректора». А странных и даже возмутительных распоряжений хватает.
В обстановке строгой секретности
Первое, что обратило на себя мое внимание — решительное нежелание информантов выступать открыто. Некоторые из преподавателей СПбГУ, поначалу согласившись дать комментарий, затем отказывались; другие говорили охотно, «изливали душу», однако настаивали, чтобы я не указывала имена и подробности, позволяющие их узнать
Некоторые из преподавателей СПбГУ, поначалу согласившись дать комментарий, затем отказывались; другие говорили охотно, «изливали душу», однако настаивали, чтобы я не указывала имена и подробности, позволяющие их узнать.
Под своим именем давали интервью лишь выпускники истфака, ныне работающие в других местах и ничем не связанные со своей alma mater. Причина проста: в трудовых контрактах преподавателей на видном месте стоит пункт, запрещающий давать интервью и комментарии прессе без согласования с ректоратом. Такую закрытость, более уместную в крупной бизнес-корпорации, чем в цитадели знаний, принес в СПбГУ нынешний ректор Николай Кропачев.
Ректор СПбГУ Николай Кропачев
Возглавил вуз Кропачев в 2008 году. Многолетний декан юрфака, «элитарного» факультета СПбГУ, среди выпускников которого четверо руководителей государства (Керенский, Ленин, Путин, Медведев), через который прошла почти вся нынешняя властная элита — он считался учителем и протеже тогдашнего президента.
Выборы ректора не обошлись без борьбы: несмотря на отсутствие альтернативных кандидатов, 52 из 327 членов ученого совета проголосовали против Кропачева. Противники говорили о его несговорчивости и конфликтности, о том, что он стремится к единоличной власти и безжалостно интригует против «соперников».
«В университете бытует мнение, что Кропачев — мастер возбуждать уголовные дела против тех, с кем не согласен», — говорила в интервью «Коммерсанту» одна из его оппонентов, декан факультета журналистики Марина Шишкина. Выборы также проходили на фоне уголовного дела и обвинений прежнего руководства в растрате; оппоненты Кропачева утверждали, что его предшественница Людмила Вербицкая, «ужасно напуганная», под давлением и угрозами досрочно вышла в отставку.
Перемены преподаватели вуза ощутили сразу.
Новый ректор пришел всерьез и надолго — и начал править «железной рукой». Первым делом установил в главном здании СПбГУ систему видеонаблюдения, встречался с подчиненными только при свидетелях и с записью бесед на диктофон.
«В университете появились доносы, люди стали писать отказные письма, где отрекаются от сказанных слов или принятых решений. О демократии в университете забыли: раньше все решал ученый совет, куда входило около сотни человек, вдруг основным органом стал сенат из 20 человек, где половина — это замы Кропачева», — рассказывала Шишкина.
«К покойной Вербицкой можно было зайти, поговорить по-человечески, быть может, рассказать о каких-то своих проблемах и получить помощь. С Кропачевым это просто невозможно», — говорит сейчас один из преподавателей истфака.
В 2009 году должность ректора СПбГУ, с самого основания университета выборная, указом президента Медведева превратилась в назначаемую. По слухам, сам Кропачев добился такого упрочения власти.
Утвердившись во власти, Кропачев принялся расправляться с внутриуниверситетской «оппозицией». Весной 2009 года декан медицинского факультета Сергей Петров опубликовал коллективное обращение к президенту с жалобами на «административный произвол» нового ректора — и лишился своего поста. За Петрова вступилась Марина Шишкина — и после долгого скандала, в котором также фигурировали уголовные обвинения, была уволена «по статье» с должности декана.
Был разгромлен альтернативный профсоюз СПбГУ «Универсант» и уволен его лидер, доцент факультета журналистики Сергей Самолетов. Примеры можно множить. В течение трех лет — пока Кропачев не выдавил всех своих активных оппонентов — в университете не утихали склоки, а ученые и преподаватели не вылезали из судов.
Но кадровая политика — не главное, и с «твердой рукой» можно смириться, если она идет на пользу делу.
Что же изменилось с приходом нынешнего ректора для рядовых преподавателей и студентов?
