И себе, и другим хватало
В Советском Союзе было много всего плохого, но и, конечно, много всего хорошего. Спорить об этом можно до бесконечности. Так вот, чтобы не спорить, я остановлюсь на том, что близко каждому из нас, – на еде.
Качество продуктов питания упало в десятки раз, по сравнению с советским временем, а цены выросли в десятки раз. Так, например, буханка хлеба, за которую я 14 лет назад платил 4 с небольшим рубля, теперь стоит почти 90 рублей, и это только за полтора десятка лет, а Советский союз прекратил своё существование 29 лет назад.
Давайте сравним, чем же мы питались тогда, и чем обходимся теперь.
Тогда фрукты, овощи, мясо и другая сельскохозяйственная продукция и произведённые из неё продукты были, если можно так выразиться, естественнее. Цельное молоко было натуральным, сыр делался из молока, а колбаса – из мяса. Овощи и фрукты были свои, то есть выращены в этой стране, импортировалось только то, что у нас не росло, или же за счёт импорта возмещался недостаток того, что СССР не мог произвести для себя в нужных количествах.
Больше того, СССР экспортировал многие зерновые культуры, например, рожь и пшеницу, а также, так называемые технические – лён, хлопок и т.д. Огромная страна, также зависевшая от цен на нефть, как и её правопреемница Российская Федерация, не просто пыталась, но и могла себя прокормить без замещения импортом отечественной сельскохозяйственной продукции, а не так, как сейчас, продажей собственных сельскохозяйственных земель, в том числе и под застройку, или лесов, в т. ч. заказников и особо охраняемых природных территорий, под вырубку – на вывоз – или под строительство заводов иностранным гражданам.
Это сейчас принято называть «привлечением инвестиций» или ещё «развитием инфраструктуры малоосвоенных территорий за счёт привлечения иностранного капитала». А иностранные граждане, купившие, например, земли сельскохозяйственного назначения, стремятся выжить с них местное население. Так, например, в прошлом году в Воронежской области местных жителей пытались вытравить собаками при полном попустительстве местного ОВД.
Простите, я отвлёкся.
Гора родила мышь
Ничего этого в реальности не произошло. Гора родила мышь. За первые 30 дней навигации на западный берег Ладожского озера было доставлено всего 9,8 тысячи тонн продовольствия – в среднем по 330 тонн в день! И хотя в дальнейшем грузопоток увеличился, с 1 октября до середины ноября (когда судоходство по Ладоге пришлось в условиях ранней и очень холодной зимы прекратить) по воде перевезли лишь 45 тысяч тонн продовольствия (44 тысячи тонн зерна, муки, крупы и сухарей, примерно 400 тонн сгущенного молока и порядка 600 тонн мяса, рыбы, жиров).
Такие поставки не только не позволили накопить запасы продовольствия, но и не обеспечили снабжение блокадного города по минимально допустимым нормам. 8 ноября, ровно через два месяца после захвата Шлиссельбурга, немцы заняли Тихвин. Это означало, что последняя железнодорожная магистраль, позволявшая подвозить грузы непосредственно к юго-восточному берегу Ладожского озера, перерезана (возможность подвоза северным путем – через станцию Лодейное поле была потеряна еще раньше, после того как финская армия вышла на реку Свирь и создала плацдарм на ее южном берегу). Теперь грузы для Ленинграда приходилось везти с дальних станций кружными лесными дорогами длиной в сотни километров.
70 транспортных «Дугласов», выделенных для организации «воздушного моста», решить проблему продовольственного снабжения огромного города, конечно же, не могли. Впрочем, у них и задачи были другие: из города самолетами вывозили квалифицированных специалистов, оптическое и электронное оборудование. В город по воздуху завозили продукты, едва ли предназначенные для простых людей: 346 тонн мясокопченостей, 257 тысяч банок мясных и рыбных консервов, 52 тонны шоколада, 18 тонн сливочного масла, 9 тонн сыра…
9 декабря в ходе начавшегося контрнаступления Красной армии немцев удалось выбить из Тихвина, и через десять дней весь участок железной дороги от Тихвина до Волхова был очищен от неприятеля. Намертво замерзло к тому времени и Ладожское озеро, превратившееся в огромную «дорогу с твердым покрытием» (фактически первые машины по льду Ладоги прошли уже 22 ноября). И тем не менее снабжение Ленинграда происходило в режиме «в час по чайной ложке», что с учетом численности едоков внутри кольца блокады и тоннажа поставляемого продовольствия даже не было метафорой.
За первые девять дней работы Дороги жизни было перевезено всего 800 тонн муки, то есть значительно меньше минимальной однодневной потребности. В первой декаде декабря перевезено 2282 тонны и только в третьей декаде вышли на уровень 600–750 тонн в день. В первые дни в составе 17-й автотранспортной бригады было всего лишь 120 грузовиков, к концу декабря это число выросло до 2,8 тысячи автомашин, из которых ежедневно на линии было менее одной тысячи, остальные простаивали из-за отсутствия бензина или технических неисправностей.
Чтобы оценить смысл этих цифр, надо вспомнить, что к началу войны (то есть до начала мобилизации транспорта из народного хозяйства) в войсках ЛенВО числилось 20,5 тысячи грузовых автомашин и 4,2 тысячи тракторов (в условиях зимы трактор с санями-волокушами на ледовой дороге был бы гораздо лучше дряхлой полуторки); в соседнем Прибалтийском ОВО, войска которого в июле отошли на территорию ЛенВО, – 13,5 тысячи грузовиков и три тысячи тракторов. После объявления открытой мобилизации (плановые мероприятия которой в Ленинградском округе были выполнены полностью) количество автотранспорта в армии увеличилось примерно вдвое. Кроме того, гигантские военные предприятия Ленинграда имели тысячи автомашин, никакой мобилизации не подлежащих.
Известно, что потери автотранспорта при отступлении летом-осенью 1941-го были незаурядно низкими и в целом за весь 41-й год они составили порядка 33 процентов. Другими словами, внутри кольца блокады находились десятки тысяч грузовиков и многие тысячи тракторов, промышленность Ленинграда могла обеспечить любой мыслимый ремонт и изготовление запчастей. Где же были эти машины, что они делали, чем были заняты? Какая другая задача, кроме доставки в умирающий город продовольствия и горючего, могла быть более приоритетной?
Американский журналист отмечает аскетизм советского руководства
В годы войны и первые послевоенный годы в Москве постоянным корреспондентом одной из ведущих американских газет «Нью-Йорк таймс» работал Гаррисон Солсбери (Harrison Salisbury). По своим убеждениям он был ярый антисоветчик и писал о Советском Союзе крайне неприязненно. Он был журналистом, но одновременно и историком. Именно как историк является автором фундаментального труда «900 дней. Блокада Ленинграда» (The 900 days. The Siege of Leningrad) (1969, переведён на русский в 1996). Эта книга считается на Западе одним из главных исследований событий блокады Ленинграда. Ее достоинство в том, что наряду с критическим взглядом историка на происходившее в те годы в Москве и Ленинграде, это взгляд журналиста, который не по документам, а своими глазами наблюдал и описывал происходившее.
Первый раз он приехал в Ленинград в феврале 1944 года сразу после окончательного прорыва блокады, встречался с простыми людьми и военачальниками, партийными руководителями и руководителями предприятий. В тоже время он несколько раз бывал в Смольном, встречался с партийным и хозяйственным руководством северной столицы. Он собрал за те дни огромный материал, и именно этот материал стал главным для его книги «900 дней». Книга была запрещена в СССР, поскольку содержала, например, упоминание случаев людоедства в осажденном городе .
Январь 1944 года — блокада прорвана, постепенно жизнь налаживается, положение со снабжением Ленинграда стабилизировалось.
Вот как в своей книге Гаррисон Солсбери описывает Андрея Жданова и обстановку в Смольном в те дни. По словам американского журналиста, большую часть времени Жданов работал в своем кабинете в Смольном на третьем этаже:
P.S.: Статья подготовлена преимущественно на основе материалов, предоставляемых http://wiki.istmat.info, а также читателей и комментаторов. Дальнейшее обсуждение и последующее опровержение расхожих мифов поможет нам глубже окунуться в трагическую историю блокады Ленинграда фашистскими захватчиками.
источник
Особый солод
Если вы тоскуете не по каждому советскому пиву, а именно по Жигулевскому, самому любимому и распространенному напитку советских граждан, то вы должны знать о его особенности.
Сейчас солод производят на территории нашей страны из местных ингредиентов. А тогда его заказывали и у Жигулевского был поистине тайный ингредиент – венский солод.
Кстати, современное пиво в составе которого присутствует этот солод по словам многих очень похоже на легендарный советский напиток. Поэтому, как по мне, современное пиво отличается по вкусовым качествам от отечественного благодаря как раз этому тайному ингредиенту.
Берегите себя и помните, чрезмерное потребление спиртных напитков негативно влияет на ваше здоровье и вызывает зависимость.
P.S. Делитесь этой записью с друзьями!
Наш инстаграм — @intrendru
«В городе настоящий праздник…»
В конце декабря постепенно нарастающий «ручеек» продовольствия, завозимого в город автомашинами по льду Ладожского озера, позволил повысить лимиты расхода муки с 510 до 560 тонн в день, в том числе для населения Ленинграда – с 310 до 395 тонн. С 25 декабря 1941 года были установлены новые нормы выдачи хлеба: 350 граммов по рабочей карточке и 200 граммов для служащих и иждивенцев. С точки зрения арифметики – разница бесспорная, с точки зрения физиологии – не изменилось ничего: ничтожное количество еды по-прежнему не обеспечивало выживания человека да еще и на декабрьском морозе (что, к несчастью, явно подтверждается двукратным ростом смертности в январе). Тем не менее товарищ Жданов в тот же день, 25 декабря доложил в Москву, что «в городе настоящий праздник».
Оставив соответствующим депутатам Госдумы РФ выяснить вопрос – не является ли такое заявление кощунством и оскорблением чувств блокадников, обратимся снова к Постановлению Военного совета Ленфронта № 00320 от 6 октября (других мне просто не удалось найти), которым лимитировался расход продовольствия. Кроме двух упомянутых выше категорий потребителей (личный состав фронта и Балтфлота, население Ленинграда) в постановлении есть еще одна строка: «Для закрытых учреждений и общественного питания». Что примечательно – эта загадочная категория ни хлеба, ни сахара не потребляет, для нее указаны лишь лимиты по мясу и жирам, причем лимиты очень жирные: 49 тонн мяса (при этом на 2,5 миллиона населения города выделено всего 72 тонны) и 19,6 тонны жиров (для населения – 51,5 тонна). Да и 346 тонн мясокопченостей, завезенных в ноябре-декабре по «воздушному мосту», в воспоминаниях рядовых ленинградцев, переживших блокаду, почему-то не обнаруживаются…
Но есть и другие свидетельства. В 1998 году профессор РГГУ Н. Н. Козлова опубликовала дневник некого Н. А. Рибковского, который тот вел во время Ленинградской блокады. Рибковский родился в 1903 году, окончил Московскую высшую партшколу в 1940-м, был назначен секретарем райкома в Выборг, затем после занятия города финскими войсками в августе 41-го прибыл в Ленинград, где после трехмесячного ожидания был назначен на более чем скромную должность инструктора отдела кадров горкома партии. Всего лишь.
9 декабря он записывает в своем дневнике: «С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак – макароны, или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед – первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, на второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой».
В начале марта 1942 года (в тот месяц в Ленинграде умерли 99 тысяч человек) ответственного работника направляют в так называемый стационар горкома партии, где про грубую мужицкую еду вроде свинины с тушеной капустой и говорить-то неприлично: «Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха… Каждый день мясное – баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса; рыбное – лещ, салака, корюшка и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, 300 грамм белого и столько же черного хлеба на день, 30 грамм сливочного масла и ко всему этому по 50 грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину…» Эта запись (от 5 марта 1942-го) заканчивается восхитительной фразой: «Да. Такой отдых в условиях фронта, длительной блокады города возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти».
Окончание читайте в следующем номере.
*Во многих публикациях ошибочно указана другая, большая цифра. Это недоразумение связано с тем, что в начале войны, когда появление немецких войск на южных подступах к Ленинграду представлялось немыслимым, 175 тысяч детей были вывезены из города в южные и юго-восточные сельские районы области, в дальнейшем по мере приближения фронта их пришлось возвратить в город
Необходимый минимум
Урбанизация, спад производительности труда в сельском хозяйстве и эксперименты «оттепели» (освоение целины, кукурузизация, наступление на приусадебные огороды и прочее) вновь подвели СССР к продовольственному кризису. В 1963 г. пришлось впервые (а затем регулярно) закупить за границей зерно, на что правительство истратило треть золотого запаса страны. Страна, ещё недавно крупнейший экспортёр хлеба, стала одним из крупнейших его покупателей. Тогда же правительство повысило цены на мясо и масло, что дало временный спад спроса. Постепенно государственные усилия справились с угрозой голода. Нефтяные доходы, развитие международной торговли и усилия по строительству пищевой промышленности позволили создать относительное продуктовое благополучие. Государство гарантировало минимум продовольственного потребления: хлеб, крупы, картофель, овощи, морскую рыбу, консервы и курицу (с 1970-х) можно было купить всегда. С 1960-х дефицит, который дотянулся и до села, касался уже не базовых продуктов, а «престижных»: колбаса, местами мясо, кондитерские изделия, кофе, фрукты, сыр, некоторые молочные продукты, речная рыба… Всё это приходилось разными способами «доставать» или выстаивать в очередях. Время от времени магазины прибегали к нормированию.
Гастроном в Калининграде, 1970-е. (ruwest.ru)
Финансовый кризис середины 1980-х вызвал последнее обострение продовольственной проблемы в СССР. В конце десятилетия правительство вернулось к карточной системе. Помощник Л. И. Брежнева А. Черняев вспоминал, что в то время даже в Москве в должном количестве «не было ни сыра, ни муки, ни капусты, ни моркови, ни свеклы, ни картошки», а «колбасу, как только она появлялась, растаскивали иногородние». В то время распространилась шутка, что граждане хорошо питаются — «вырезкой из партийной продовольственной программы».
Теперь – больше ввозим
Давайте просто сравним некоторые показатели советского времени и наших дней.
Итак, площадь посевных земель в РСФСР в 1975 г. составляла 133 848 тыс. га, в 1990 г. – 131 513 тыс. га, а в РФ в 2017 г. – 80 617 тыс. га.
Крупного рогатого скота в 1975 г. было 57,6 млн. голов, в 1990 г. – 57 млн. голов, а в 2017 г. – 18,3 млн. голов. И, несмотря на небольшой рост в 2019 году, многие эксперты сходятся на том, что поголовье КРС ещё снизится.
Что же делать? Импортировать, ясное дело. В 2019 году ввоз продовольственных товаров составил 4,3% от общей массы ввезённых товаров, то есть объём рынка составил $10.5 млрд. Это на $0,1 млрд. больше, чем в 2018.
Рост рынка, скажете вы? И ошибётесь. На самом деле, если это и рост, то только продовольственной зависимости, или зависимости Российской Федерации от импорта – то есть, рост угрозы её безопасности и её суверенитету. По официальной статистике, в Россию в 2018 г. было ввезено 5 621 000 тонн продовольственных товаров. Это только продукты переработки мяса, рыбы, продукты переработки овощей, фруктов, орехов и др. Четверть от этого объёма – алкогольные и безалкогольные напитки.
Также мы ввозим муку, крупы, фрукты и овощи, например, в том же 2018 г. ввезено картофеля на $218 млн, его импортируют в 20 регионов, например, в Краснодарский край. Огурцов было ввезено на $124 млн. И, что меня удивило больше всего, «огурцы и корнишоны консервированные, но непригодные для непосредственного употребления в пищу» – я не стал выяснять, на какую сумму этого было ввезено в Россию.
Откуда же ввозим? Германия, Нидерланды, Израиль, Китай, Египет и многие другие. Простите, а в России что-нибудь растёт, кроме цен, патриотизма и пропагандируемого кое-кем величия?
Качество стабильно падает?
И что мы тогда едим? А едим мы иньектированное (шприцованное) специальными составами мясо, колбасу, в составе которой есть закрепители, улучшители и консерванты, а также крахмалы и другие растительные компоненты, молоко, молочные и кисломолочные продукты, произведённые из молочного концентрата и содержащие заменители молочного жира или вовсе не содержащие животных жиров.
Здесь стоит пояснить, что в состав некоторых молочных концентратов, содержащих животный жир, входят злаки, сахар или его заменители, рыбий жир, кальций и его химические соединения и многое другое. В молочные же концентраты, не содержащие животных жиров, входят жиры растительные, как правило, пальмовое масло. Оно же входит в состав многих сыров вместе с молочным концентратом, также оно часто входит в состав колбас, мясных, рыбных и овощных консервов и так называемого шоколада и конфет. Зато вместо растительного масла нам продают слегка замутнённую жидкость «без запаха» и вкуса.
Но вернёмся к пальмовому. Оно до недавнего времени считалось техническим, ввоз его в СССР и ещё некоторое время назад в Российскую Федерацию был запрещён, а в некоторые страны запрещён до сих пор, тем более, запрещалось добавлять его в продукты питания, так как оно было признано вредным для здоровья человека, но ввоз и использование его разрешили, хотя более полезным оно от этого не стало.
Главное достоинство этого продукта состоит в том, что он баснословно дёшев, что значительно снижает себестоимость любого продукта, в состав которого он входит. Это идеальный загуститель, способный стабилизировать и выровнять любую структуру. С января по сентябрь 2019-го ввоз пальмового масла составил 51,8% от общего количества ввезённых масел и жиров, его ввезли на $471 млн. Для сравнения, доля ввоза популярного у нас оливкового масла составила всего 6%, на $54,1 млн.
Сейчас в Росси пальмовое масло конечный потребитель, то есть мы с вами, может купить в среднем от 3 800 до 4 200 руб. за 20 кг. В общем, если мы – то, что мы едим, то, по теперешним временам, польстить себе нам с вами нечем.
Из Ленинграда вывозили продовольствие
Накануне войны на складах и базах Ленинградского территориального управления государственных материальных резервов хранилось 146 тысяч тонн хлебофуража (мука, крупа и овес). Одни только эти запасы позволяли обеспечить войска Ленфронта и жителей города на три месяца полной блокады при нулевом завозе продовольствия с «большой земли». Однако одним хлебофуражом закрома Ленинградского управления госрезервов не ограничивались
Там было еще 37 тысяч тонн сахара – продукт по понятиям нынешнего времени вредный, но весьма калорийный и легкоусвояемый (что бывает критически важно для спасения жизни ослабленного голодом человека). И это еще не весь перечень
Кроме муки и крупы стоимостью 30,5 миллиона рублей и сахара стоимостью 43 миллиона были еще «продовольственные товары (консервы, масло, мясо, махорка, сухари и пр.)» совокупной стоимостью 195 миллионов рублей.
Коллаж Андрея Седых
В докладной записке начальника управления товарища Горчакова (от 5 января 1942 года, совершенно секретно) не указаны номенклатура и вес «продовольственных товаров» в их материальном выражении. Но даже принимая соотношения стоимости муки и высококалорийных продуктов как 1 к 10, мы получаем солидную прибавку в размере ориентировочно 15 тысяч тонн еды. Таким образом, общие запасы на складах системы госрезерва позволяли кормить полностью блокированный город в течение четырех-пяти месяцев. А если ограничить потребление минимальным физиологическим выживанием, то хватило бы и на полгода, если не больше.
Так «мало» было накоплено к началу войны. За два с лишним месяца можно было завезти в город горы продовольствия. О масштабе возможностей Ленинградского железнодорожного узла говорят, в частности, такие цифры: 29 августа (по злой иронии судьбы – за день до того, как немцы заняли станцию Мга, перерезав последнюю железнодорожную магистраль, соединявшую Ленинград с «большой землей») специальной комиссией ГКО был установлен очередной план эвакуации ленинградских заводов, в соответствии с которым предполагалось за 10 дней отправить на восток 12 313 вагонов; на следующий день на путях стояло 2200 вагонов, загруженных промышленным оборудованием. 2200 вагонов, одномоментно скопившихся на товарных станциях Ленинграда, – это порядка 40 тысяч тонн грузоподъемности.
Однако продовольствие в город не завозилось, а напротив, вывозилось. Упомянутая выше докладная записка начальника Ленинградского управления госрезерва заканчивается следующими фразами: «Весь хлебофураж, хранившийся на базах Управления, разбронирован и частично эвакуирован в течение первых трех месяцев войны… Накопленные резервы и текущие запасы могли бы обеспечить более длительный срок, если бы с начала военных действий было установлено строжайшее нормирование в отпуске продовольствия, материалов и топлива и задержана из Ленинграда эвакуация части фондов (подчеркнуто мной. – М.С.)». В результате после строжайшего поиска и учета всех наличных ресурсов (а не только складов системы госрезерва!) по состоянию на 26 сентября внутри кольца блокады находилось всего 36 тысяч тонн хлебофуража (включая отруби, жмых и солод). Нормальной муки было лишь 20 тысяч тонн. Этого могло хватить на две недели, максимум по голодным нормам – на месяц.
Так прозвучал первый удар похоронного колокола. Чтобы его печальный отзвук не долетел до потомков, был заботливо выращен и раздут до небес миф о Великом Пожаре. Якобы вся еда находилась на Бадаевских складах, каковые сгорели во время бомбежки. Пожар и бомбежка были в реальности. Драгоценное продовольствие не было рассредоточено и хранилось в деревянных складах. Сгорело 3 тысячи тонн муки и 2,5 тысячи тонн сахара. Сахар расплавился и превратился в карамель, которая в дальнейшем была переработана и использована. Фактические потери сахара составили не более 700 тонн. С учетом сгоревшей муки этого могло бы хватить на три-четыре дня снабжения города. Не более того.
«Ромовые бабы» a.k.a. «Венские пирожные»
В 2014 выходит книга Даниила Гранина «Человек не отсюда», в которой разбирается история фотографий «ромовых баб». Говорится, что в петербургском архиве ЦГАКФФД имеются оригиналы этих снимков. Военный историк Юрий Лебедев отмечает, что подпись и «Архивная карточка на фотоснимок составлена была 3 октября 1974 года». На основе пропагандистских фотографий работника ТАСС, который, возможно, пытался показать, что «положение в Ленинграде не такое страшное», современные публицисты делают предположения, что, например, эти пирожные пеклись каждый день (а не, скажем, к празднованию Нового года). Ими предполагается, что пирожные изготавливались не по «упрощённому» рецепту, а по самому щедрому, с обилием ликёра, рома и изюма. Доказательств этим предположениям, разумеется, нет.
Фото: А. А. Михайлов, 12.12.1941, ТАСС
Тем не менее, конечно, «литерным пайком» действительно пользовались лица на уровне членов-корреспондентов Академии наук, известные писатели типа Всеволода Вишневского, военные и партийные деятели высокого ранга, ответственные работники Смольного.
Уполномоченный ГКО по обеспечению продовольствием г. Ленинграда и Ленинградского фронта, Дмитрий Васильевич Павлов, в своей работе «Ленинград в блокаде» привёл ряд наинтереснейших таблиц. Например, распределение продовольствия (август-декабрь 1941 года).
Распределение сахара и кондитерских изделий (август-декабрь 1941)
Также он добавляет: Сахар и кондитерские изделия население получало без задержки в установленных размерах
Обращает на себя внимание тот факт, что с начала блокады до января 1942 года сахар в Ленинград не завозился. Запасов сахара на 10 сентября было на 60 суток, а прожили с этими запасами более 110 дней
Это объясняется тем, что расход сахара по всем другим назначениям (производство мороженого, фруктовых вод и т. д.) прекратили, кроме того, уменьшили отпуск сахара для нужд общественного питания. Это и дало возможность обеспечить выдачу сахара и кондитерских товаров всему населению по карточкам в течение более длительного периода времени.
Ворошилов и Жданов, лето 1941 г.
Хранение пива
В советском союзе еще не применялись стабилизаторы и консерванты, поэтому срок годности любимого пенного напитка был намного ниже чем сейчас. Конечно это было не практично, но все же видимо и на вкус это очень влияло.
Оно хранилось так мало, что очень редко пиво разливали по бутылкам. Чаще можно было встретить пенное, продающееся на разлив. В наше время отыскать столь свежее пиво практически нереально, ведь напиток может хранится до года.
А учитываем еще время, затраченное на разлив и доставку до ближайшего магазина. А тогда можно было насладиться поистине свежим пенным напитком, практически сразу с производства.
Однозначно это делало любимый напиток более ароматным и насыщенным. Ведь любой продукт, приготовленный только что вкуснее того, что уже пару дней простоял в холодильнике.
Состав напитка
Как известно с тех пор правила ГОСТа значительно изменились. В Советском Союзе многие ингредиенты были в избытке. Сейчас же большинство продуктов дорого стоит и выращивается не как тогда, в одной большой стране, а совсем в разных государствах.
Для изготовления пива можно было использовать только ячмень, также к производству допускались лишь некоторые сорта хмеля. Современный же ГОСТ очень расширили. Теперь среди допустимых ингредиентов есть разные крупы.
Ну и конечно моя любимая деталь – пищевые материалы. Очень широкое понятие, согласитесь. А в СССР его и вовсе не было. Что в них входит толком не разберешь, но ясно одно, в советском пиве их не было. В частности, это происходит потому что тогда ячмень и хмель были везде и не было дефицита этих продуктов.
Сейчас же производители используют все доступные материалы, ищут что подешевле, да и в целом можно говорить о том, что вкус изменился благодаря составу.
Многое изменилось, и это не только ностальгия, это действительно большая разница между былым напитком и тем, что нам предлагают сейчас.
Государственное распределение
Закончить Гражданскую войну советская власть смогла только с помощью НЭПа — «тамбовщина», «сибирская вандея» и другие восстания показали, что с военным коммунизмом долго большевикам не протянуть. Пришлось позволить народу вернуться к рыночным отношениям — крестьяне снова начали производить и продавать свою продукцию сами или c помощью нэпманов. Несколько лет в СССР проблем с продовольствием практически не было, до 1927 года рынки отличались изобилием продуктов, и мемуаристы жаловались разве что на цены, но не на нехватку еды. К примеру, В. В. Шульгин, путешествуя по Союзу, описывал киевский базар 1925 г., где «всего было вдоволь»: «И мяса, и хлеба, и зелени, и овощей. Я не запомнил всего, что там было, да и не надо, всё есть». Да и в государственных магазинах хватало еды: «мука, масло, сахар, гастрономия, в глазах рябит от консервов». То же самое он нашёл и в Ленинграде, и в Москве.
Магазин времён НЭПа. (photochronograph.ru)
Однако НЭП, хотя и решал проблему пропитания, изначально воспринимался как «временное отступление» от социалистических принципов — ведь частная инициатива означает эксплуатацию одного человека другим. Кроме того, государство стремилось принудить крестьян к продаже хлеба по низким ценам. Естественная реакция земледельцев — не сдавать хлеб государству, так как цены на промышленные товары не позволяли отдавать свою продукцию дёшево. Так и начался первый кризис снабжения — 1927−1928 гг. В городах стало не хватать хлеба, и местные власти по всей стране начали вводить хлебные карточки. Государство повело наступление на индивидуальное крестьянское хозяйство и нэпманов в попытке установить господство государственной торговли. В результате очереди за хлебом, маслом, крупой, молоком выстроились даже в Москве. С перебоями в города поступали картофель, пшено, макароны, яйца и мясо.
Хлебные карточки, 1933 г. (cont.ws)